Кирилл Лукеренко: "Некоторые люди обещали вырезать почки нашей журналистке"

"У нас нет выдумок, подтасовок, актеров, одним словом у нас нет дежурных телевизионных сказок", - с такими словами каждый понедельник в 18:30 в телеэфир выходит программа "Агенты влияния". Авторский проект журналистских расследований, который стартовал в марте 2008-го на "Интере", за два года успел сменить и канал, и ведущего. Программу резонансных историй начал Артем Шевченко, а уже весной 2009-го эстафету ведущего на НТН перехватил Кирилл Лукеренко. 

Во время последней встречи Кирилл Лукеренко рассказал ТК о том, как стал главным редактором публицистических программ канала НТН, о специфике своей работы, а также о кадровой ситуации на медиарынке и теледокументалистику.

На этот раз наш разговор с Кириллом касалась преимущественно того, какая реальная польза обществу от таких программ, как "Агенты влияния". 

- Насколько изменилась программа с переходом на другой канал?

- Наоборот, мы старались не отходить от формата.

- Расскажите, какие результаты обычно имеют расследования? Насколько влиятельными ваши агенты? Активно ли реагируют на них и властные структуры, и само общество?

- Они, конечно, время от времени реагируют. Не скажу, что каждую нашу программу смотрят в милиции, прокуратуре, судах или ЖЭКах. Возможно, мы и четвертая власть, но это же не значит, что наши программы имеют характер приказа. Некоторые материалы, иногда даже неожиданно для нас, срабатывали. Например, Катя Куренкова делала сюжет о каком-то хуторе в Крыму, где-то в горах. Там не было электричества в течение многих лет, и вот после нашего материала его все же включили, люди теперь могут смотреть телевизор. Когда Катя приезжала туда, ей все благодарили. 

- А бывают ли судебные иски от героев программы или властных структур к "Агентам влияния"?

- Наши журналисты выступали разве что в качестве свидетелей. Однажды была очень сложная коллизия: в одном селе мужчину обвиняли в педофилии, будто он приставал к какой-то девочке. И вот журналисты "Агентов влияния" вместе с родителями пошли к нему, чтобы сделать сюжет. А мужчина не захотел сниматься, поспорил с отцом девочки, там был конфликт. Нам удалось все заснять на камеру. Но потом этот человек подала в суд. После этого в наших журналистов приезжали следователи пытались с ними поговорить, разобраться. 

А еще люди могут нам угрожать ... Это происходит через каждые две программы. Например, одни люди обещали вырезать почки нашей журналистке.

- Что это за история?

- Однажды две журналистки пошли устраиваться на работу через посредническую фирму, которая всем обещала трудоустройство. В действительности никакой работы по тем адресам, которые предоставляла фирма, не было, но предприятие "честно" приняло за свои услуги 200 гривен. Конечно, наши журналисты вернулись туда, чтобы во всем разобраться, но с ними начали ссориться. А когда мы пришли уже с камерами, то люди на этой фирме взялись звонить на мобильные телефоны и говорить, что вырежут нашей журналистке почки, словом, старались запугать. После того, как она пошла в милицию, ее, кажется, больше не беспокоили. Этот сюжет готовится к эфиру. 

- Вы защищаете свои источники информации?

- К нам не обращаются правоохранители, чтобы мы им раскрывали свои источники. По крайней мере таких случаев не было. Но часто сам герой хочет остаться неизвестным. Если герой программы не хочет, чтобы его лицо было в эфире, конечно, мы должны это учитывать, скажем, если это является условием интервью. С другой стороны, если человек нас вызывает и хочет, чтобы мы рассказали его историю, но при этом не желает показывать лицо, здесь мы категоричны - сюжета не делаем. 

- А как находите темы для сюжетов?

- Во-первых, ищем сами через газеты, журналы, интернет, сообщения каналов, а во-вторых - письма: нам много пишут, а также приходят на проходную, звонят. Вот, например, недавно делали материал о мужчине, который находится в СИЗО. Очевидно, люди, с которыми он сидит, дали наш телефон, и он звонил прямо из следственного изолятора. Историю я вам не буду рассказывать, ибо сюжета в эфире не было. 

- А были случаи, когда люди жалели, что о них делали сюжеты? Возможно, для кого-то выход программы вращался плачевно?

- Здесь есть несколько вариантов. Бывает так: человек нас вызывает, мы приезжаем на место, а на месте оказывается, что ситуация неоднозначна. И те люди, которые якобы были несправедливыми, более убедительны, чем те, что нас пригласили. Я не думаю, что человек рад и счастлив, что мы приехали и подали обе точки зрения. 

У нас была история, когда милиция во время обыска побила прокурора. Этот прокурор очень обиделся и вызвал нас. Мы приезжаем и выясняем: во время прогулки на этого прокурора лаяла какая-то собачка - и он ее ударил. Затем начал оскорблять хозяйку, толкаться, конфликтовать, уже не помню точно. Я понимаю, что это всего лишь шавка, но надо же как-то соотносить силы, ум и свою должность с пенсионеркой и шавкой. А бабушка была не скажу, что при смерти, но на грани нервного срыва. У нас действительно есть видео, как мужчину держат милиционеры, его ребенок плачет, но все это происходит после того, что сделал наш герой. И мы подали две точки зрения - не думаю, что прокурор был очень счастлив. 

Еще один случай. Звонит нам человек и говорит, что у него забирают детей и якобы не пускают в дом после того, как умерла его жена. Кстати, эта программа тоже еще не вышла. Мы туда поехали, и поначалу это все действительно так выглядело. А потом оказалось совсем иное. Его старшая девочка прямо перед камерой заявляет нам, что он недостойно вел себя по отношению к жене: женщина болела туберкулезом, а он не давал ей есть. Представляете? И когда журналисты делают такой сюжет, то вряд ли этот человек будет нам благодарен. Если бы мы подавали только одну сторону, то мы были бы программой на заказ. Хотя случалось, что нам предлагали деньги. 

- И крупные суммы предлагают?

- Мы не доходим до обсуждению сумм. 

- А сколько людей работает над программой? 

- У нас есть пятеро журналистов: Руслан Тарасов, Екатерина Куренкова, Галина Кудинова, Сергей Антонов, Татьяна Бобрышева. Плюс продюсеры, редакторы.

- Сколько времени нужно, чтобы сделать сюжет для одной программы?

- По-разному. Дня три, хотя это только съемки. Как правило, в программе три сюжеты. Главное - чтобы было интересно, понятно и освещены все стороны. Если у нас есть трехминутный материал, который мы делали неделю, но очень интересный, то пусть выходит. Если его смотрят, это прекрасно. 

- После успеха "За окнами" много каналов запустили аналогичные программы расследований. Потом закрылись "За окнами" на СТБ, "ТСН-Варта" на "1 +1". Это тенденция? Украинскому зрителю не нужны журналистские расследования?

- Я бы не говорил о тенденции. Да, кто-то закрылся. Но теперь все те проекты журналистских расследований, которые существовали в последние год или полгода, прекрасно себе существуют. Артем Шевченко выдает свои журналистские расследования на канале ТВi, Кристина Бондаренко работает на 5-м канале, плюс есть мы. 

- То есть для украинского зрителя этого достаточно?

- Я так понимаю, что "За окнами" и "ТСН-Варта" не совсем вписывались в формат СТБ и "1 +1", которые ориентируются на женскую аудиторию среднего возраста. Я думаю, что это была самая главная проблема. Во-вторых, журналистские расследования выживают скорее на нишевых каналах, чем на каналах универсального типа.

Среди крупных каналов условно расследовательская программа осталась только на ТРК "Украина" - "Критическая точка". У нас же не совсем журналистские расследования все же. У нас очень значительный элемент реалити-TV, я бы так сказал. Мы стараемся зафиксировать много событий в момент, когда они происходят. 

- А как вам это удается, ведь приходится очень оперативно реагировать?

- На самом деле сам приезд нашей камеры притягивает эти события. Расследование - это лишь часть этого проекта, хотя и очень важная. Если мы где-то ошиблись в фактаж и что-то не нашли или пропустили, то очень просто попасть впросак. У нас есть редактор, который ищет истории, общается с людьми, которые к нам приходят, мы это все обсуждаем на летучках еженедельно, утверждаем темы. 

Второй элемент - журналист должен быть очень скептически настроен. Как я уже говорил, есть истории, когда мы приезжаем на место и ситуация оказывается иной. Журналисты просто не должны принимать на веру все, что им говорят. Одна из составляющих идеологии - все проверить.

Журналист также должен писать. Для того чтобы сделать хорошие журналистские расследования, мало нарыть какие-то факты, поставить конкретные вопросы конкретному человеку, надо все это изложить в таком виде, чтобы зритель смог переварить. 

И, конечно, у журналиста должен быть гипертрофированный интерес, он должен интересоваться, влезать носом в вещи, мимо которых другой человек мог просто пройти. В этой программе очень важно, чтобы журналисты не боялись. Это смелые люди. У нас было несколько историй с банками, когда те не желали мирно решать конфликты с кредитами, они шли не на реструктуризации этого долга, а на выламывания рук. И когда наш журналист пошел с героем сюжета в банк, то охрана начала там толкаться, задерживать его, вызвать милицию. Не каждому человеку это надо, многие ценит комфорт. 

- А были случаи, когда журналисты отказывались что-то делать из-за страха, говорили: "Нет, мы туда не пойдем"? 

- Во-первых, никто не говорит, что надо сделать что-то ценой жизни. Если у нас возникает вопрос: "сделать материал и при этом получить травму руки", то мне не надо материал, честно вам говорю. Все же это только работа. Мы не маньяки, которые умышленно лезут, чтобы их побили. 

- Насколько важно для Вас вопросы этики в журналистских расследованиях. Часто возникает дилемма: показывать какие-то яркие картины или не показывать?

- Ни один яркий факт не может быть показан в таком виде и абсолютно никого не обидеть. С другой стороны, мы не должны наслаждаться насилием, мы не должны показывать реки крови, укоренять в мозги людей, что ситуация безнадежна, что зло торжествует. Этого нет. И я не думаю, что люди, которые следят за соблюдением морали на телевидении, могут упрекнуть чем-то "Агентам влияния". 

- Лично для вас, каким должен быть конечный результат программы. Я имею в виду, на что направлено каждое расследование - привлечь внимание общественности к проблеме или наказать виновников?

- Бывают случаи, в которых есть состав преступления, и тогда надо привлечь к ответственности, бывает, что можно как-то по-другому решить ситуацию. Например, после материала той же Екатерины Куренковой вообще состоялась невозможная вещь. Она делала сюжет о бабушке, которая жила в однокомнатной квартире в Днепропетровске. Однажды к этой летней женщине приезжают санитары, забирают ее и завозят в психиатрическую больницу. А в квартиру вместо нее по поручению заселяется молодой человек, который говорит, что ему эту квартиру якобы продали. Пожилые люди иногда бывают своеобразные в общении, у вас, у меня может возникнуть вопрос, что они немного неадекватны. Но это спокойная женщина, не было никаких буйство. Конечно, у нее нет родственников, но выгнать ее из дома и поселить в сумасшедший дом. За что? Тогда соседи этой женщины взяли на себя активную роль и вызвали нас. 

После нашего визита бабушка таки возвращается к себе домой и, на удивление, куда исчезают все те люди, меняют телефоны, хотя у нас даже было записано интервью с человеком, который заселился в квартиру. Вообще это нереальный результат, я бы никогда этого даже не представил. Просто соседи по-человечески отнеслись, потом еще и новые двери, кажется, той женщине поставили. Об этом надо рассказывать. Если у нас хоть раз в месяц такое происходит, то слава богу. Хотя есть масса случаев, когда подобных вещей не случается.

- А часто бывали сюжеты, которые выходили в эфир, но абсолютно никак не влияли на проблему, ничего не происходило?

- Конечно. У нас была очень болезненная история об одном студенте. Милиция сообщила, что парня дважды задержали с дозой амфетамина, причем задержали на улице, поймали, привезли силой в милицию, из носка вытащили эту дозу. Парень говорит, что ему подбросили этот амфитамин за то, что он не хотел сотрудничать с милицией и выказывать людей, которые действительно занимались распространением наркотиков. Первый раз ему дали условно, а потом что-то около трех лет и нескольких месяцев. Представляете, была всего лишь одна доза, а его привлекли за распространение. И парень вроде с виду нормальным казался, конечно, разное бывает, так судить нельзя, но все же. Я не знаю, кем он выйдет через три года после этой отсидки - а это только одна доза амфетамина. 

Судья не хочет с нами говорить, следователи не хотят с нами говорить. Почему они не желают отстаивать свою точку зрения перед камерой - этого нельзя объяснить. Если люди убеждены в том, что охраняют общество от серьезного перступника, они должны отстаивать свою позицию. Но не прямо сажать за решетку человека, так как меняется власть и у судей много незакрытых дел, которые надо закрыть любой ценой. Понимаете, если парня оправдать, то цепочка пойдет в обратную сторону, и получится, что весь отдел по борьбе с нелегальным оборотом наркотиков занимается не тем делом, которое должен делать. 

- Вообще, трудно общаться в таких делах с милицией, органами, они идут на контакт?

- Есть разные люди, все зависит от конкретной личности, насколько она владеет чувство такта, осознает, зачем это нам. Некоторые сразу думают, что "Агентам влияния" заплатили, чтобы сделать им какой-то вред. Если человек будет топать ногами на камеру и совать руки, то это обязательно покажут. Надо спокойно отстаивать свою точку зрения. 

- Считаете ли вы другие расследовательские проекты, например, тот же "Восклицательный знак" или "Критическую точку", своими конкурентами? 

- Нет. Я считаю конкурентами только те программы, которые выходят в одном слоте в тот же день. Все остальное не является конкуренцией. Если бы все журналистские расследования поставили в эфир в понедельник в 18:30, тогда бы мы конкурировали. Даже новости не являются конкурентами, если они выходят в разное время. 

- Каких, на ваш взгляд, проектов не хватает на ТВ? 

- Как человеку, который занимается документальными проектами, мне все больше нравятся сюжеты невыдуманные. Народ любит сериалы, любит сказки, значительной части аудитории нравится, чтобы с ними говорили, как с детьми. На самом деле это опасно.

- Почему?

- Потому что они и ведут себя как дети, всю жизнь, по-детски общаются с родными, работают на работе. Им размазывают сладенькую кашицу в виде кем-то сконструированных мифов. 

- Журналистское расследование - это обычно расходные проекты. Хватает у канала средств для того, чтобы делать журналистские расследования, которых бы вам хотелось?

- Если я хочу сделать расследование о похищении израильского солдата палестинцами, то у нас нет на это бюджета. Если я хочу сделать сюжет о войне мексиканской наркомафии, двух картелей между собой, при которой гибнут люди и, между прочим, журналисты также, то у нас тоже на это нет бюджета. Если я хочу сделать о том, что происходит сейчас в Дагестане, где взрывают поезд, идущий в Харьков из Баку, у нас опять нет на это денег. С этого надо и исходить, выбирая темы для программы. 

- Что приносит лично вам удовольствие, что заставляет улыбаться?

- Семья, наверное. Когда все хорошо, когда программа вышла, когда все работает. Улыбки очень часто возникают, когда журналисты привозят сырой материал - иногда улыбки, иногда возмущение. Для меня очень интересно, когда есть сырой материал, когда он еще не резаный, не вставлен в рамки сюжета. Там настоящая жизнь.

Кирилл Лукеренко родился в Киеве, окончил Институт журналистики Киевского национального университета имени Тараса Шевченко, учился также в Америке, Венгрии, Великобритании. В журналистике - с 1988 года. Сейчас возглавляет редакцию публицистических программ НТН с сентября 2008. До этого работал в компании "НІС" (производит новости для "Интера" и К1), в новостях Нового канала (выпускающим и шеф-редактором), в студии Александра Ткаченко "Новая студия", в украинской службе Би-би-си. 

Татьяна Веремчук

Телекритика.ua