Жителя столицы 7 лет держат в СИЗО по подозрению в убийстве
Шесть лет под следствием в столичном СИЗО житель столицы. Его обвиняют в убийстве собственного отца. Однако апелляционный суд каждый раз возвращает дело на доработку. Поэтому задержанный без приговора уже отсидел минимальный срок за убийство.
Своего сына Алексея Лидия Григорьевна видит лишь несколько раз в год. На заседаниях суда, и когда встретиться позволят. Парня обвиняют в убийстве собственного отца. Версия следствия - парень дома изрядно избил старика. Но материнское сердце не верит.
Лидия Нечай, мать подозреваемого:
- Він не бив його. Ніколи в нашій сім'ї не було сварок. Якщо й були, то, ну, знаєте як. Він хотів стати священиком, і у нього не було такого щоб кулаками.
Мать убеждена: ее сына обвиняют безосновательно. В тот вечер, мол, более шести лет назад, мужчина пришел домой уже побитым. И умер прямо у сына на руках.
Лидия Нечай, мать подозреваемого:
- Коли він прийшов додому, Олексій відкрив йому двері, то каже, побачив батька. Каже, вид у нього був не дуже. Я, каже, завів батька і поставив біля вішалки. Коли я закривав двері разом з сусідами, то він почув, як він упав. Я кажу йому: "Тату-тату!" Начав йому ляпаса давати, ну, щоб до тями привести.
Обстоятельства и детали дела программе "Свідок" милиционеры сообщить отказались. Тайна следствия. И заверили: оно объективное. Говорят, молодой человек признался в том, что бил отца. Мать и адвокат уверяют, следователи заставили Алексея подписать признание.
Наталья Воляник, адвокат:
- Те відтворення, яке було проведено, воно аж ніяк не може охопити нанесені ушкодження даній людині. Тому що ребра поломані, внутрішні органи - відбулися проколи. Ребра поломані специфічно, під натиском якимось.
Алексея уже дважды пытались осудить. Сначала его обвинили в убийстве, затем в нанесении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть. Но в обоих случаях апелляционный суд отдал дело на доработку. Защитница Алексея утверждает, у следователей нет доказательств.
Наталья Воляник, адвокат:
- Слідчі дії - це є джерело доказів, і ніяк не є доказом. І так само відтворення обставин подій. Це теж є джерелом доказів. А доказом можуть бути матеріали, які підтверджують, що він вдарив. Наніс, якісь відбитки пальців.
Из-за судебной волокиты и следствия молодой человек уже седьмой год сидит в Лукьяновском СИЗО. Если бы Алексея сразу осудили за убийство, то уже вышел бы на свободу.
Эдуард Багиров, правозащитник:
- Вот если бы он был бы в Германии, в СИЗО или там в Голландии, в других странах, где есть демократия, где есть законность, - он давно был бы на свободе. Почему? Потому что там существует принцип: государство в лице правоохранительных органов не могут доказать вину, человек не виновен. Пока нет приговора суда, что ты преступник, человек не виновен.
В милиции же уверяют: все законно.
Елена Василяки, помощник руководителя Днепровского РУ милиции г. Киева:
- На додаткове допрацювання встановлювалися певні сроки. Справа перебувала на розгляді в судах, встановлювалися певні сроки допрацювання в Дніпровському управлінні, а на все це потрібен час.
- Це можна назвати паперовою тяганиною?
- Це не паперова тяганина. Просто щоб встановити істину, потрібен час.
Эдуард Багиров, правозащитник:
- Меня уже не удивляют те массовые нарушения прав человека. У нас если что - сразу в тюрьму. Удобно будет для следствия? Может, удобно. Все сидят. Но ты докажи вину. Если человек не виновен, тогда можно каждого посадить в тюрьму. Год, пять. Я знаю людей, которые просидели в СИЗО 8 лет. И только после того, как он сказал, что я не буду жаловаться и подписался, его отпустили на свободу. Без ничего. Просто сказали: выходи на улицу. Что за государство такое?
